Революция 2017. Предвидение - Иван Державин

– Товарищи, спокойно! – пронесся над площадью зычный голос Паршина. – Кого и чего вы испугались? Они же этого только и хотят, чтобы мы от страха в штаны наложили. Поэтому не бойтесь не поспеть в отведенное специально, чтобы напугать нас, время. Всех они не пересажают, не хватит тюрем. Не они здесь хозяева, а мы, лесковцы. И не им указывать нам, когда нам заканчивать обсуждение жизненно важных для нас вопросов. Два из них на сегодня являются самыми главными для нас. Это возвращение на свою работу нашего мэра Верхова. И второе: недопущение снятия с предвыборной гонки наших кандидатов – коммунистов. Предлагаю включить в резолюцию митинга эти наши главные два требования. Кто за, поднимите…

Слово «руки» Паршин выкрикнул без мегафона, но люди расслышали, а кто не услышал, догадался, и над площадью возник лес рук. Их подняли даже те, которые покинули площадь, и остановились, а, увидев, как, как два мужика в черных куртках пытались завернуть Паршину за спину руки, повернули назад, на площадь. Их подстегнул оживший мегафон, прокричавший голосом Птицына:

– Руки прочь от Паршина! Не уйдем, пока не отстанут от него!

Но на это требование охранникам власти было наплевать. На помощь мужикам поспешил третий в черной куртке, низкорослый и черно бородатый, который ухватил двумя руками седую гривастую голову старика и стал клонить ее вниз. Но не так-то легко было справиться троим с могучим русским богатырем, всю жизнь работавшим на земле и впитавшим ее силу. Он сцепил на животе руки и на миг поднял голову вместе с бородатым. Увидев его красное от натуги лицо, Нина не выдержала и бросилась ему на помощь с криком: «Что вы вытворяете? Он же вам в отцы годится! Оставьте его!» Она попыталась оторвать руки бородатого от головы Паршина. Тот освободил одну руку и отработанным в спортзале движением вонзил ей локоть в живот.

Нина упала, как покошенная. К ней подбежали Игорь и Осипова и стали ее поднимать. Она была без сознания.

Герой – спортсмен даже не взглянул на упавшую Нину и опять повернулся к Паршину. Но вцепиться в гриву старика он не успел, так как был поднят за шиворот и сброшен с помоста. Это проделал многодетный тракторист. Затем он подошел к мужикам, пока еще не добившихся успеха в борьбе с Паршиным и, ухватив руку одного из них, резким движением оторвал ее от руки старика. Мужик оторвал вторую руку и стал засовывать ее во внутренний карман куртки, очевидно, за удостоверением. Но тракторист не стал дожидаться представления губернаторского посланника или фээсбэшика, а отшвырнул его от себя и также ловко повторил аналогичную операцию со вторым мужиком. На этот раз ему помог сам Паршин. Однако не успели они перекинуться парой слов, как увидели вбегавших на помост новых чужаков. Один из них подбежал к Нине и сходу приказал:

– А ну поднимайся!

Сидевший на полу и державший голову Нины Игорь поднял голову и проговорил зло:

– Ты, что, урод, не видишь, что она без сознания? Лучше вызови «Скорую!».

– Сейчас и тебе будет «Скорая» за урода, – пригрозил мужик и поспешил к Птицыну, кричавшему в мегафон:

– Не уйдем с площади, пока не отстанут от Паршина! Все сядем и ляжем! Все сели и легли! Свободу Паршину! Руки прочь от Верхова!

Толпа, наблюдавшая за борьбой Паршина с мужиками и видевшая, как упала Нина, в одном порыве стала опускаться на асфальт. Опоновцы попытались не пропустить возвращавшихся на площадь, но на этот раз люди не побоялись просачиваться сквозь окружение, а когда их хватали, падали на землю.

Нина между тем открыла глаза и спросила:

– Паршина отпустили?

– Отпустят, отпустят, – проговорила Осипова, помогая вместе с Игорем Нине встать. – Народ не даст его арестовать.

Нина увидела сидевших людей и улыбнулась. Она спросила Игоря:

– Снимать продолжают?

Он кинул и пояснил:

– Украдкой. Как вы себя чувствуете? Может, вам лучше уйти?

– Чтобы я сейчас ушла? Да ни за что! А вот тебе здесь находиться не следует. Здесь всех нас могут забрать. Тебе лучше спуститься вниз и при любых обстоятельствах обеспечить съемку и ее сохранность. Сделай это, я тебя прошу.

– Понял, сделаю.

Игорь коснулся Нининого плеча и спрыгнул вниз.

– Лесковцы! Не посрамим Земли Русской! Встанем на ее защиту от капиталистов и либералов! А ну, лапы прочь, сволочь!

Это Птицын крикнул на мужика, протянувшему руку к мегафону. Но мужику удалось – таки вырвать мегафон, и над площадью пронесся его отборный мат. Услышав его, мужик от неожиданности выронил мегафон, который подхватил взобравшийся на помост сбоку молодой директор коневодческой фермы, переехавший в Лески из Летного. Он поднес мегафон ко рту и громко запел чуть хриповатым голосом:

Вставай, страна разгромная!Вставай на смертный бойС демшизной силой темною,С зажравшейся ордой!

К стоявшим под окнами прилетевшим опоновцам подбежал мужик в длинном черном пальто и в шляпе и что-то крикнул, указывая на помост. Все четверо рванули с места, держа перед собой одной рукой щит и другой дубинку. Возле ступенек помоста они услышали быстро приближающийся рёв сирены и на мгновенье остановились, обернувшись на начальника в шляпе. Тот тоже недоуменно прислушивался к сирене, но махнул рукой, чтобы опоновцы выполняли приказ.

А над площадью неслась песня, наполнявшая людей решимостью и отвагой:

Пусть ярость благороднаяВскипает, как волна!Идет война народная,Священная…

На этот раз песню прервалась из-за удара дубинкой по лицу коневода. Из носа и рассеченной губы хлынула кровь. Он был невысокий, но крепко скроенный. Зажав левой рукой рот и нос, он подпрыгнул и врезал кулаком в черную морду. Кто-то подставил ногу отлетевшему назад опоновцу, и он рухнул на деревянный пол. На площади раздались хлопки, смех и выкрик «Так его!»

На помощь своему бросились два опоновца, и втроем они начали избивать коневода дубинками, повалив на пол. Четвертый опоновец ударом по голове Паршина помог мужикам наконец завернуть его руки за спину, после чего пошел раздолеваться дубинкой по всем подряд. Нина вновь получила удар по животу и опустилась на колени.

И вдруг в звуки ударов и стонов вклинился резкий командный голос:

– Отставить!

В центре помоста стоял Безусяк в мундире полковника, увешанном орденами и медалями, а напротив каждого опоновца стоял такой же опоновец, только не в черном комбинезоне, а в светло зеленом защитном, но в такой же черной маске, короче, лесковский омоновец. Аналогичное противостояние было и вокруг площади.

Один из опоновцев выхватил пистолет и направил на своего соперника. В ту ж секунду пистолет был направлен и на него.

– Отставить! – повторил Безусяк и, подойдя к Нине, поставил ее на ноги. – В поликлинику не надо?

– Трудности нас только закаляют, – улыбнулась она.

Он тоже улыбнулся и, оставив ее на попечении Осиповой, подошел к Паршину, которого все еще держали два опоновца, согнув под прямым углом. Полковник бесцеремонно отстранил мужиков и выпрямил старика.

– Тебя тоже в поликлинику не надо везти?

Ответить Паршину помешал бородатый герой – спортсмен, ставший совать Безусяку красное удостоверение. Не глядя в него, полковник громко сказал:

– Пока я обеспечиваю в Лесках правопорядок и нарушать его не позволю никому. И обижать народ не позволю. – Он подошел к опоновцу, державшему в руке мегафон, забрал его и крикнул в толпу. – Всем подняться! Не вы должны стоять на коленях перед властью, а она перед вами, народом.

На помост вбежал запыхавшийся мужик в шляпе и закричал на Безусяка:

– Вы что себе позволяете? Я подполковник ФСБ Кутепов! Да я вас разжалую! Да вас…

– Молчать! – рявкнул Безусяк. – Сначала дослужи до полковника, а потом командуй мной. А ну пошли к новоиспеченному мэру. Не будем мешать народу изъявлять свою волю. Петр Трофимович, продолжайте вести митинг.

Внизу Безусяка ожидал Есаков, и вместе с Кутеповым они направились к дверям мэрии. Но едва за ними закрылась дверь, как репродуктор вновь заорал: «Внимание! В связи с тем, что наш приказ не был выполнен к назначенному сроку, что является грубейшим нарушением правопорядка в условиях губернаторского правления, площадь подлежит принудительному и незамедлительному освобождению».

Опоновцы, стоявшие как на помосте, так и в оцеплении, подняли головы и, и как один, спешно направились в обе стороны от площади. Испарились с помоста и с площади и чужаки – фээсбэшники.

Наблюдавшая за всем этим Нина не имела представления, что последует дальше.

Не догадывались об этом и люди на площади и за ней. И уж тем более не имели представления о том, что их ожидает только что прибывшие на митинг, чьи машины были остановлены опоновцами на подъезде к городу. Оставив машины на дороге, они пробирались дальше окольными путями. Как раз им и пришлось испытать первыми обещанное новым мэром принуждение, о причине которого они не имели представления. Поэтому и не обратили внимание на приближавшиеся с двух сторон к площади пожарные машины.